1) Мать Ирмы до последних своих дней любила вспоминать, как улыбалась и пела её девочка, танцуя в венке из колосьев среди своих маленьких подружек. Это был четвертый праздник Блот в её жизни. Счастливое время, когда и природа, и люди готовились отдыхать до следующей весны. Когда закрома были полны зерна и вяленой рыбы, а на душе что у рыбака, что у крестьянина были покой и довольство. Мать не стеснялась своих воспоминаний, несмотря на то, что все её односельчане питали даже к самому имени её дочери суеверный ужас. Ирме было всего четыре, когда люди в последний раз видели её улыбку. Детство девочки оборвалось внезапно, как короткое северное лето.

2) Антти принесли охотники. Он был настолько плох, что казался уже мертвым. Совершенно серое лицо, разодранная в клочья окровавленная одежда – Ирма с трудом узнала в скрюченном на носилках теле своего соседа. Дядя Антти всегда казался Ирме большим и полным жизни, а сейчас, и девочка почему-то очень ясно это чувствовала, сейчас ему оставалось жить считанные часы. Но Ирма не испугалась. Она положила на траву свою тряпичную куклу и пошла в соседский дом вслед за охотниками. В доме поднялся переполох и крики, и маленькую Ирму долго никто не замечал. Дядю Антти осторожно положили на большую скамью у стены, и пол под скамьей сейчас же сделался красным. Один из охотников обнял плачущую тётю Лемпи и сказал потерянным голосом:
-Хозяйка, он повстречался с Духом Севера. Мы ничего не успели сделать...
Несчастная женщина растерянно моргала:
-Белый... медведь? Здесь?
-Да, - сказал другой охотник, словно извиняясь, - И как только он забрёл в такую даль от своих ледников?
Ирма, повинуясь внезапному порыву, вышла из уголка, где незаметно стояла, решительно встала рядом с раненым и положила свою маленькую ладошку ему на живот, туда, где когти свирепого зверя оставили самый глубокий след.
Тётя Лемпи всплеснула руками и уже хотела увести ребенка от ужасающего зрелища, но тут внезапно раненый пришел в себя.
-Воды, дайте мне воды...
Антти выжил и удивительно быстро поправился, несмотря на то, что раны его казались неизлечимыми. Вот только домочадцы недолго радовались чудесному исцелению отца семейства. Спустя две недели, едва раны Антти затянулись, произошло нечто необъяснимое.
Дети видели, как в тот день он встал с постели, оделся, подпоясался и, не сказав ни слова, вышел на улицу. Жители потом говорили, что он точно так же, не заговорив ни с кем из встречных, быстро прошел через всю деревню и скрылся за околицей. Больше его никто и никогда не видел.

3) Не сразу чудесное исцеление и последующее исчезновение охотника связали с тем, что Ирма прикоснулась к его ранам. Две недели после происшествия Ирма тяжело болела. Жар иссушал её маленькое тельце, её постоянно лихорадило. Отец отправился за знахарем в отдалённое поселение, уже не веря, что девочка поправится. Как назло, знахаря терзала жуткая зубная боль, и никакое самолечение не помогало. Временами он едва не кричал от боли. Разумеется, в таком состоянии он отказывался куда-либо ехать. Но отцу Ирмы всё же удалось уговорить его, хотя это и обошлось в немалую сумму. Знахарь наклонился к постели Ирмы и, кривясь от боли, стал осматривать её. Тут девочка очнулась, протянула руку и погладила знахаря по щеке. Зубная боль прошла столь неожиданно, что он так и остолбенел. Ирма прошептала сухими губами: «Сделай мне отвар, мне плохо». Знахарь сделал отвар, напоил им ребенка и незамедлительно ретировался в глубоком смятении. То ли отвар помог, то ли что ещё сыграло роль, но Ирма стала выздоравливать. Через несколько дней она поправилась настолько, что смогла выйти со двора на прогулку. Но только окружающие встретили её неласково. В лучшем случае Ирму называли маленькой колдуньей, а то и ведьмой. Больше всех ей доставалось от детей, её товарищей по прежним беззаботным играм. Теперь дети не играли с ней, они её боялись. Но Ирму это не огорчало, она лишь становилась какой-то не по-детски серьезной. Не каждый взрослый мог бы так терпеливо принимать обиды.

4) Что же заставило людей так себя вести? Большого секрета тут не было. Знахарь не оценил помощи Ирмы в лечении зубов и умело ославил её на всю округу, припомнив и недавний случай с Антти. Во все края донеслись вести о том, что в их деревне завелась нечистая сила. Через несколько лет, когда пожилой знахарь умер, готовившие его к похоронам обнаружили на его теле хвост метровой длины, густо поросший бурой шерстью. Это было очень странно, учитывая, что в старой церковной книге, найденной по этому случаю, значилось, что мальчик родился совершенно здоровым. На тот момент местные жители уже не сомневались, что это было делом рук ведьмы. Исцеляя зубы знахаря, она обрекла его взамен носить хвост. Потому-то он и проклинал её с таким жаром, потому-то и не поленился разнести дурную славу о ней по всему краю.
Но когда случалась беда, людям всё равно приходилось обращаться к ней, когда ничего уже не помогало. Она оттачивала своё умение, перестав болеть после каждого исцеления. Был спасен выпавший за борт и переохладившийся рыбак. У него начиналась гангрена обеих ног, но от Ирмы он вышел на своих двоих. Правда потом всего за два месяца спился и замерз, уснув в сугробе. Она вылечила открытый перелом бедра у одного из охотников, рану которого не могло заживить ничто. Но с тех пор каждый раз, когда охотник этот пытался прицелиться для выстрела, его начинал бить эпилептический припадок. Исцелила Ирма и придавленного стволом дровосека, у которого был полностью раздроблен позвоночник. Дровосек смог ходить, будто страшной травмы никогда и не было. Вот только через пару недель после этого он совершенно ослеп.
Ирма видела только одно: у неё просят помощи, но никогда не благодарят, не возвращают ей тепло. Напротив, мера ненависти к ней всё увеличивается. Но девочка не плакала от обид, её глаза были холодны, как лед, а голос спокоен.

5) В тот день деревенская детвора улизнула от присмотра взрослых и отправилась к Большому Камню собирать пушистый серый мох. Маленькая Пилви, увидев красивый цветок высоко на Камне, полезла туда и сорвалась вниз. Она ещё дышала, когда ее принесли к порогу дома Ирмы. Убитые горем родители умоляли помочь. Глаза Ирмы зло заблестели.
- Ну что, Пилви, - сказала она, - ты называла меня мерзкой ведьмой и отродьем дьявола? Посмотрим же теперь, долго ли простучит твоё сердце без ведьминой помощи!
Собравшиеся зеваки так и ахнули. Ирма резко повернулась и убежала в дом. Через несколько минут Пилви умерла.
Семью Ирмы односельчане ненавидели с тех самых пор, как в девочке открылся её темный дар. Родители пытались защитить дочь от всего этого, так и не поняв до конца сути происходящего. Но после случая с Пилви вражда в деревне стала открытой.
Отец решил, что раз ребенок творит совсем не детские дела, то настало время поговорить с ней, как со взрослой. Когда Ирма проснулась и пришла к завтраку, они с матерью попытались рассказать ей, насколько им тяжело. У их семьи даже перестали покупать пойманную рыбу, и скоро закончатся деньги даже на еду. Ирма выслушала всё это молча. Она уже знала, что её это не касается. Эти люди так нелепы. Они ничего не понимают! В конце концов, когда от нее потребовали хоть какого-то ответа, она выскочила из дому и бросилась бежать без оглядки.

6) Ноги сами несли её в Зачарованное ущелье. Взрослые строго-настрого запрещали туда ходить, но сейчас ей это было безразлично. Она быстро отыскала вход в ущелье, хотя никогда прежде там не была. Так же, каким-то внутренним чутьем, она нашла вход в Ледяную пещеру. Уже сбитые в кровь ноги в плохонькой обувке только ускоряли бег. В пещере почему-то было не совсем темно, и девочка видела дорогу. Вот и подземное озеро. Она встала на колени, зачерпнула пригоршнями воду и, зажмурившись, выпила. Внутри неё разлился непривычный холод. Она произнесла неожиданно взрослым голосом: «Пусть все, кто меня ненавидит, обратятся в лёд!»
И вдруг она почувствовала, как вся ее прошлая жизнь, такая короткая, отдаляется и становится чужой. Холод, всепобеждающий холод захлестывал её, и она хохотала, колотя руками по поверхности озера.
Еще долго пещерное эхо испуганно металось посреди стылых камней. Но этих звуков никто не слышал.

назад